Сквозь мрак и наваждение Чувство радостного пробуждения.
Эдна Винсент Миллей
Обращу я взгляд свой к холмам, Помощь идет оттуда ко мне.
Псалом 121
1
Центр Бетти Форд окружен горами, которые на большом расстоянии кажутся серо-голубыми, массивными и беско¬нечными. Любой больной, даже не верящий в Бога, сразу согласится, что, если долго смотреть на эти горы, начи¬наешь подозревать, что есть что-то более великое, чем вы, и наполняешься чувством изумления.
Изумление — это то, что почувствовала и я 3 октября 1982 года, в день торжественного открытия Центра Бетти Форд.
Был оркестр 15-й военно-воздушной дивизии с базы Военно-Воздушных Сил США, был хор Армии Соединен¬ных Штатов, был специальный навес для приглашенных гостей. Гигантский навес для четырех сотен человек. И солнце светило, и стояли готовые здания, ожидавшие на¬ших первых больных. И все это, думала я, сделали три бывших алкоголика — Джой Круз, Леонард Файестоун и Бетти Форд. Мы построили это на клочке пустыни, сле¬дуя за мечтой Джоя Круза.
Мы сделали это, не одни, но мы делали это.
Меня много поддразнивали в день открытия Центра.
Когда Леонард Файестоун поднялся со своего места в президиуме, чтобы сказать небольшую речь, он обвинил меня в том, что я «обращалась с ними, как надсмотрщик с рабами».
— Я помню, вначале она звонила мне каждый день. «Сделали ли вы это? Не забыли ли вы то? Проследили ли вы за этим?» Кажется, после второго или третьего звон¬ка в один и тот же день я сказал: «Черт возьми, Бетти, я и так делаю все, что могу». Я думал, после этого она оставит меня в покое, но этого не произошло. Здесь Леонард повернулся к Джерри:
— Мистер Президент! Вам чертовски повезло, что вы не алкоголик!
Вице-Президент Джордж Буш тоже поддел меня. Он сказал, что моя помощница рассказала ему, какой я была занудой, и что еще «не так давно, когда здание было в ле¬сах, все постоянно видели Бетти в защитном шлеме, и ес¬ли она не только инспектировала стройку, но сама завер¬тывала при этом несколько болтов и сваривала три или четыре крепления, то это нисколько никого не удивля¬ло». Хорошо еще, что он не сказал «выкуривала несколь¬ко сигарет марихуаны»,— в конце концов, мы ведь гово¬рим о центре реабилитации.
Боб Хоуп стоял как раз перед попечителями и благо¬творителями Центра, которых я хорошо раскошелила, и обвинял меня в том, что «два года она ходила с протяну¬той рукой... Ей удалось выудить так много денег из мест¬ных жителей, что в дальнейшем она с успехом смогла бы работать рекламной девушкой службы государственного сбора налогов».
Речь Долорес Хоуп, председателя комитета Медицин¬ского центра Эйзенхауэра (Центр Бетти Форд является составной частью Центра Эйзенхауэра), тоже не отлича¬лась почтительностью.
Но Долорес, конечно, выразила свое собственное впе¬чатление:
— Я не видела этих зданий до сегодняшнего дня и просто не могу поверить, что подобное могло быть сдела¬но без меня.
Не был смешным, кажется, только мой муж. Мой муж, который, когда я призналась ему, что он будет очень важ¬ным персонажем этой книги, ответил: «Нет, я-то как раз незначительная фигура». На открытии он сказал аудито¬рии, что говорит не только от своего имени, но и от имени наших детей и внуков: «Мы гордимся тобой, мама... Мы хотим, чтобы ты знала, что мы любим тебя». А когда он заговорил о моем выздоровлении, то вынужден был пре¬рваться из-за слез. Публично такое было с ним до этого только однажды — после моей операции по поводу рака молочной железы. Тогда он встретился с представите¬лями прессы и сказал, что у меня все в порядке и что у меня все будет в порядке.
Расспрашиваю людей, что им запомнилось больше все¬го на открытии Центра Бетти Форд, и многие называют Джерри. «Твой дорогой маленький муженек плакал»,— го¬ворила Долорес Хоуп, игнорируя тот факт, что мой «доро¬гой маленький муженек» ростом более шести футов. «Его глазки наполнились слезами, и, о Боже, это действительно потрясло нас. Это было прекрасно, и когда мы пошли на обед в честь основания Центра, то только об этом и го¬ворили».
Мой сын Стив сказал: «Мое самое сильное воспомина¬ние того дня — каким гордым выглядел папа. Он говорил о тебе и не мог сдержать слез, а я увидел тогда, как силь¬но вы любите друг друга».
Стив запомнил меня любящей, Джон Синн — прези¬дент комитета Центра Бетти Форд — озабоченной, и оба правы. Джон Шварцлос, исполнительный директор Цент¬ра, напомнил мне, как я сидела в президиуме между До¬лорес Хоуп и Джорджем Бушем. «Все наблюдали за ва¬ми, и Президент Америки Форд дважды начинал запи¬наться и кашлять, когда говорил. Я не думаю, что все при¬сутствующие понимали, как много этот день означал для него, именно потому, что он так много значил для вас».
Джой Перш, мой лечащий врач во время госпитализа¬ции в Лонг-Бич, вспоминает, что многие, слушая Джерри, «ощущали комок в горле». Доктор Перш говорит, что он тоже был тронут до глубины души тем, что открытие Центра действительно произошло. Он сравнивает помощь алкоголикам с родовспоможением. «Как ребенок, заклю¬ченный до рождения в теле матери, полностью изолиро¬ван от мира, так и алкоголик, в сущности, узник, когда он сидит в квартире с притушенным светом, отключенным телефоном. Телевизор включен, но он его не смотрит. В одной руке сигарета, в другой стопка — и это весь мир. И принимая ребенка в родах, и излечивая алкоголика, вы помогаете рождению новой жизни».
Доктор Перш рассматривал основание Центра как зна¬мение свыше:
— Это чудо. Здесь присутствовал Вице-Президент Со¬единенных Штатов, все встречали друг друга с открыты¬ми объятиями, здесь было положено начало месту, где смогут возродиться многие жизни.
Наш друг Эд Джонсон, строитель, член комитета ди-о ректоров, тоже вспоминает, что речь Джерри была «самой значительной. Он был там и отдал этому делу частицу своего сердца».
Мэри Белл Шарбатт, моя учительница и наставница со времени лечения в Лонг-Бич, сама трезвенница уже в течение тридцати лет, испытала тогда смешанные чув¬ства:
— Я видела первые кирпичики в основании этого дела. Я видела первые наметки, еще не имевшие названия, в мечтах Джоя Круза. А потом вы стали поправляться, вы¬здоровели и дали свое согласие назвать Центр вашим име¬нем. И я сидела здесь на открытии его и раздумывала о том, хватит ли у вас сил противостоять нападкам разных людей. Людей, которые могут рассматривать Центр Бетти Форд как продолжение вашего стремления к воздержан¬ности. Или как претенциозное преувеличение вашей трез¬венности.
Мэри Белл сознает опасности высокомерия. Священ¬ник однажды сказал про нее: «Мэри Белл скромна и мо¬жет гордиться своей скромностью». Но она долго думала, что это просто комплимент.
Все гораздо хуже, если вы что-то представляете собой в глазах общества. Вы находитесь постоянно в окружении людей, они просят у вас совета, говорят, какая вы заме¬чательная, и вы можете легко впасть в ложное чувство значительности собственной персоны. Именно поэтому в Лонг-Бич Джой Перш поместил меня в палату с тремя другими больными, вместо того чтобы предоставить, как я требовала, отдельную комнату. Он сразу же заявил мне: «Сударыня, вы можете быть женой Президента, но здесь вы такая же пациентка, как и все».
Мой сын Джек говорит, что основание Центра имело для него меньшую важность, чем для большинства людей, вовлеченных в этот проект, потому что для него «насто¬ящей победой было то, что произошло с мамой, а не сам Центр».
Для нескольких моих коллег из Центра открытие его тоже не представлялось столь существенным событием. Начало нашей работы на следующий день было значитель¬но важнее.
«Коллектив с нетерпением ожидал понедельника — дня, когда должен поступить первый больной,— сказал Джон Шварцлос.— Конечно, присутствовать на открытии было большой честью для нас, но мы пребывали в ожида¬нии следующего дня».
Доктор Джозеф Круз, наш медицинский учредитель¬ный директор, думал о том, какой длинный путь мы про¬делали: «Самые первые планы Центра Бетти Форд возникли из нескольких эскизов, которые я сделал в 1966 году, когда собирался построить госпиталь для онкологических больных, где пациент мог бы жить со своей семьей. И я приехал в Калифорнию с этой мечтой. Тогда я сильно пил.
Для того, кто когда-то болтался по Уолширскому буль¬вару с флягой в одном кармане и письмом Президента Эйзенхауэра в другом (в письме говорилось, какая это хорошая идея — создание подобного онкологического гос¬питаля), пытаясь достать деньги и напиваясь каждую ночь, открытие нашего Центра было исполнением всех же¬ланий».
Для меня тоже.
Представители радиопрограммы «Доброе утро, Амери¬ка!» Дэвида Гартмана тоже были на открытии Центра, и моя правая рука Энн Кален стояла в конце навеса с ре¬жиссером и говорила, показывая на знаменитостей: «Это тот-то и тот-то. Вы, может быть, хотите поговорить с ним? Или с ней? Или с ними?»
Из моих детей только Джек и Стив приехали на откры¬тие из Калифорнии. Двое с востока страны не приехали. Они не захотели путешествовать так далеко только для то¬го, чтобы принять участие в многолюдном уикенде. Обыч¬но они не приезжали и когда у нас проводились состяза¬ния по гольфу, потому что мы в это время бывали слиш¬ком заняты. Сьюзен и Майк сказали, что приедут после открытия Центра и у нас будет больше времени побыть вместе.
Больше времени! Это семейная шутка. Мы с Джерри вспоминаем, что, начиная строить Центр Бетти Форд, я говорила: «Какая счастливая буду, когда мы его откро¬ем,— стану свободной, у меня появится много времени».
Я не могла себе представить, какое значение он при¬обретет для меня и как много времени буду ему отдавать.
На открытии Центра я должна была выступить и по¬этому паниковала. Джордж Буш представил меня. Я пыта¬лась сказать немножко о том, что испытывала, возвра¬тившись домой после лечения, к этим местам, к этим без¬мятежным холмам, которые так люблю. Поблагодарила каждого, кто оказал финансовую поддержку Центру или любое другое содействие, которое помогло его открытию. И кроме того, объяснила всем присутствующим, что одна из главных проблем алкоголиков— их стремление во всем к полному совершенству.
— В последние дни я приходила сюда, чтобы прове¬рить в своем стремлении к совершенству самые последние детали. Чисто ли вымыты окна? Все ли в порядке? И когда шла по дорожке, заметила, что благодари обильному по¬ливу, удобрениям и торфу начинает пробиваться трава. Вы уже можете увидеть зеленеющие газоны. Пранда, выглядят они словно начинающая отрастать борода, но все равно очень красиво. Меня не покидала мысль, что мы вдохнули жизнь в груды песка. И эта жизнь будет более полной, потому что сюда придут люди, которым нужна помощь, и здесь им откроется путь к новой жизни.
Позже, после музыки, речей и поздравлений, все пошли отдыхать. Леонард и я стояли и смотрели вдаль. Мы так много пережили вместе, объехали всю страну, собирая деньги, боролись за новое законодательство, старались войти в доверие к местным властям.
«Это все сделали вы».—«Нет, вы все это сделали»,— говорили мы друг другу, и это так и было.
Стояли готовыми основные здания, росли деревья, мы собрали, как считали, превосходный коллектив реабили¬тационного центра, и все были готовы начать работу. Я спросила Леонарда: «Вы можете в это поверить?» И он ответил: «Черт возьми, по правде мне не верится». Мы смеялись и плакали. От счастья.
И я думала о том дне четыре года тому назад, когда плакала от стыда, слабости и страха. Тогда я умирала, и это было ясно каждому, кроме меня.
