Я увидел цветы, которые начали расти среди камней...
Джон Мейсфилд
8
Нас было около двадцати человек, играющих роль под¬опытных морских свинок в группе на учебных маневрах. Нам предложили высказать свое мнение о еде, койках, о том, как работают душевые, а также лечебное оборудова¬ние. Все это продолжалось только три дня и две ночи, но мы все проводили эксперимент с невероятным воодушевле¬нием и полной отдачей.
Джон Шварцлос: Я должен был решить, кто будет на¬ходиться в палате с Бетти, и я выбрал молодую женщи¬ну — врача-терапевта из госпиталя Эйзенхауэра. Она была молчуньей, а я не хотел, чтобы кто-то продал историю Бетти в газету «Нейшнл инквайрер». Я также сказал кон¬сультантам, некоторые из которых были просто напуганы присутствием Бетти, что они не должны заниматься глу¬бокой терапией ни с ней, ни с Леонардом.
Глубокая терапия или не глубокая — разве у нас было для этого время? Леонард и я были страшно заняты. Мы открывали не только новые здания, но и новую программу, и все нужно было утрясти. Работают ли двери? Всего ли хватает на продуктовых полках в кафетерии? Не очень ли скучны некоторые учебные фильмы?
Я была старшей — в каждом доме есть старшая или с старший, и они должны поддержать каждого в том, что работа сделана хорошо. Если у вас какая-то проблема, вы идете к старшему. Если ваша кровать заправлена неправильно, старшая должна поправить ее. По крайней ме¬ре, они хоть не заставляли меня убирать душевые, в Лонг-Бич я это делала. Но смешно думать, что есть кто-то, кто не мог бы убрать свой дом, будучи ответственным за это перед девятнадцатью другими людьми.
Мы прошли весь курс. В приемном покое были запи¬саны наши истории болезни, подписана дюжина разных бланков, обеспечивающих формальности. Консультанты апробировали свои лекции и магнитофонные записи на двадцати из нас, а мы написали свои критические заме¬чания и отдали им. Мы не подписались, не посмели.
Одна из лекций — Джона Шварцлоса — привела меня в восторг. Речь шла о выздоровлении. Джон говорил: «При простуде вы знаете, что поправитесь через несколько дней; после большой операции вы знаете: это потребует более продолжительного времени. Но при хронических за¬болеваниях — артритах, диабете, химической зависимо¬сти — нет четкого начала и нет четкого конца. Вы не мо¬жете сказать: «6 марта я заболел диабетом, а 5-го у меня его еще не было». Так не бывает».
Он говорил нам, что алкоголики должны иметь по¬стоянно развивающийся творческий план выздоровления, основой которого являются наши жизни.
Мир лечения, как ясно тому, кто идет через него, явля¬ется нереальным. Вы хотите, чтобы все эти объятия и вза¬имоподдержки существовали в реальном мире, но этого нет. Сидеть ночью в купальном халате рядом с тремя дру¬гими больными в таких же халатах, рассказывая свои истории и жизненный путь, может быть, даже важнее, чем групповая терапия, лекции и прочее.
На третий день нашей подготовки — мы пришли туда во вторник, а собирались домой в четверг — у нас была церемония вручения медалей. Обычно в Центре Бетти Форд вам вручают медаль после полного курса четырех или шестинедельного лечения. Все пришли в наш холл — консультанты и больные; и бронзовые медали, размером около половины доллара с молитвой мудрости на одной стороне и эмблемой пяти звезд Главного центра Эйзенхау¬эра на другой, передавались персоналом из рук в руки. При этом каждый говорил несколько слов о покидающем Центр больном, которому предназначалась медаль.
На церемонии присутствовали гости: представители Центра Эйзенхауэра, включая президента Джона Синна и его жену Джоан, а также некоторые из наших мужей и жен. Это было трогательно. Один мужчина — администратор из Центра Эйзенхауэра, который был одним из наших псевдобольных, сказал: «Я научился здесь быть самим со¬бой». Он благодарил своего консультанта за напоминание о том, что, теряя, мы выигрываем. Неплохие успехи за три дня работы.
Консультант Леонарда сказал, что сначала он думал — Леонард собирается удрать. «Я пришел вчера на работу в восемь утра, смотрю, а он стоит у дороги и начинает рассказывать мне путаную историю о том, что среди его двух пижам было две куртки и не оказалось ни одной пары штанов и что жена несет ему пижаму. Во вся¬ком случае, все обошлось, вы с нами, Лен, и это пре¬красно».
Леонард рассказал, что, когда члены правления проси¬ли его и меня возглавить конкретную работу по реализации этого проекта, у нас было три проблемы: сможем ли мы достать деньги, как воплотится наш план в реальную работу и сможем ли мы найти настоящих консультантов и директора, потому что без настоящих кадров мы бы ни¬чего не смогли сделать.
«Эти учебные маневры показывают, — сказал он, — что мы имеем потрясающую программу. И что дает мне уве¬ренность даже больше, чем собственные размышления, — так это тот факт, что те неалкоголики, которые были здесь последние пару дней, находятся под таким сильным впечатлением, так взволнованы и так потрясены тем, через что они прошли».
В конце церемонии вручения медалей Джон Шварцлос представил «главного тренера нашей команды» Джоя Кру-за. И когда Джой вышел вперед, один из консультантов выкрикнул, как на стадионе: «Держать!» Джой засмеялся вместе с другими и ответил: «Они начнут держать игру после пяти недель такой тренировки».
Джой сказал, что наш штат консультантов и группы поддержки похожи на скаковых лошадей, которых держат на привязи, а они страстно стремятся вырваться. Он гово¬рил о больных, которые записаны для поступления на следующей неделе.
Затем Джой прямо обратился к нашим гостям: «Вы мо¬жете видеть сами, что в течение очень короткого времени создано место для духовного возрождения». Он сказал, что здесь будут обновляться жизни людей.
В конце программы мы встали в круг, взялись за руки и прочитали молитву мудрости. В противоположность мнению многих, молитва мудрости не заимствована у «Ано¬нимных алкоголиков». Она создана протестантским теоло¬гом Рейнхольдом Нибуром, чьи интеллектуальные схо¬ластические писания нелегко усваивались обычным сред¬ним читателем. Но эта молитва такая ясная и бодрящая, как вода из горного родника. Вот она:
Господи, пошли мне душевный покой принять то, Что я не могу изменить.
Пошли мне мужество изменить то, что я могу, И мудрость, чтобы отличить одно от другого.
Многие группы поддержки заканчивали свои собрания этими словами, но молитва длиннее. Она продолжается:
Живи каждым отпущенным днем,
Радуйся каждому мигу жизни,
Смирись с лишениями На пути к покою.
Прими, как сделал это Он,
Грешный мир таким,
Каков он есть,
А не таким, как бы тебе хотелось.
Поверь, что Он сделает
Все, если ты
Доверишься Его воле.
Тогда ты будешь благоразумно
Радостным в этой жизни
И безмерно счастливым
С Ним во веки веков.
Аминь.
Еще раз аминь. Принять мир, как он есть, принять каждый отпущенный день — это совет, который необходим алкоголику, это неплохой совет для каждого, и мне он был нужен больше всех. Когда закрылась церемония вру¬чения медалей, мне казалось, что нужно сделать еще миллион мелочей, прежде чем мы сможем открыть центр.
Это были детали, которые мы, по-видимому, упустили, и это удручало меня. Мы обнаружили, что ванные ком¬наты недооборудованы, и я поехала в универмаг, сопровож¬даемая секретными агентами, ходила по магазину, соби¬рая мыльницы, футляры для зубных щеток и стаканы. Не было времени заказывать их. Мы должны были иметь эти вещи сегодня, вскоре в этих комнатах уже появятся больные. Я не беспокоилась о крупных вещах. Я знала, у нас ве¬ликолепные консультанты, мы провели активные розыски и выудили их со всех концов страны — Миннесоты, Луизи¬аны, Калифорнии. Искали самых здоровых людей, каких только могли найти. Некоторые были выздоравливающими алкоголиками, но не все.
Джон Шварцлос: Помощь алкоголикам является боль¬шим и тяжелым делом, потому что человек сам очень пе¬реживает. Я помню, в начале моей работы одна моя боль¬ная покончила жизнь самоубийством. Я был ошеломлен. Это случилось в Пиории, женщина старалась изо всех сил, находясь в периоде раннего выздоровления, она не пила семь или восемь месяцев, а потом застрелилась.
Вы встречаетесь с ужасными вещами. Вы думаете: «Если бы я был немножко более внимательным, немножко более ответственным, если бы я сделал то или это!» А потом вы на похоронах, никто не знает, кто вы, семья вас не знает. А вы плачете и все удивляются: что это за парень здесь?
Первый совет тем, у кого тяжелая работа, — научиться не приносить работу с собой домой. Консультанты прихо¬дят каждое утро в здание, где у них по семь — десять больных, каждый на разной стадии лечения, и они должны быть в состоянии сказать этим больным: «Я чувствую вашу боль, я понимаю вашу боль, но я не могу взять ее себе. Она ваша. Я хочу помочь вам почувствовать это и потом освободиться от нее».
Иногда очень трудно заставить понять нового консуль¬танта, что он не может спасти весь мир, он может быть только гидом. Когда я говорю, что мы искали здоровых людей, то не имею в виду, что у них не было проблем. Я имею в виду людей, которые работали над своими проб¬лемами, людей, которые развивались эмоционально. И мы нашли их. И теперь они редко от нас уходят.
Вечером, накануне открытия Центра Бетти Форд, Джерри и я пошли туда. Было уже почти темно, и мы про¬шли по трем законченным зданиям: зданию имени Файе-стоуна (администрация), зданию имени Маккэллюма и западному (жилой корпус). Все высокопоставленные гос¬ти, которые, как предполагалось, приедут на открытие, также приглашались совершить тур по помещениям, и я хотела быть уверенной, что все будет без сучка и без за¬доринки. Мой обычно такой гордый муж шел рядом, и я удивлялась, как старательно он включал и выключал свет и поправлял картины на стенах.
Было так много необычного и нового в том, что мы де¬лали, и мне хотелось, чтобы это выглядело наилучшим об¬разом. Теперь смешно думать об этом, потому что Центр так сильно изменился с тех пор, как мы впервые откры¬лись. Изменилась и я. Так же, как меняется все вокруг.
